Пробуем новые ароматы: розовый макарон Akro и мужские розы Fakoshima с порохом

Возможно, вы помните — в отношении роз я всеядна, ношу любые. Зелёные, ягодные, с удом и дёгтем. Да хоть с чёртом из табакерки.

Но эта роза прожевала и выплюнула меня, как в ролике, снятом Fakoshima в честь её выхода.

Это не аромат, это вихрь. С самого начала — шипучесть апельсиновой содовой — градус алкоголя — кожа — ой, что это зелёное — маслянистость розы — красное вино и гранат — дым — перец — ещё перец — сталь. Я не могу уследить за калейдоскопом картинок и ощущений. А когда мне не за что уцепиться, равновесие грозит пошатнуться, и я тревожусь.

По профилю роза Contre Culture, скорее, мужская: преобладают алкогольные, дымно-сандаловые и кожаные аккорды. Она никоим образом не похожа на цветущий бутон. И в этом мне видится метафора контркультуры: вас не одарят букетом роз (а если понадобится, ещё и шибанут им по башке). Вы тоже не станете церемонничать и расшаркиваться: любить – значит ранить, доверять себе – стало быть, идти напролом.

Это не тот Люциус, который носил длинные платиновые волосы и был приспешником Тёмного Лорда. Тому бы пошёл холодный, отстранённый, но отнюдь не бездушный аромат. Как, например, Comme des Garcons Blue Encens или Tom Ford Grey Vetiver.

Этот Lucius, скорее, мог оказаться на полке Сириуса Блэка. Тоже вообще-то, наследник благородного волшебного семейства. Бойкий, самоотверженный, не лишённый щегольства (когда не является в образе кудлатой собаки).

Мне нравится в «Люциусе» цитрусово-перечный старт и раскрытие. Я нахожу в нём отсылки к Bigarade Concentree Фредерика Малля: горький апельсин, бергамот, мандарин. Колкость и пряность цедры, свежесть трав. Нажать на «стоп», слушать на репите, — этого мне бы вполне хватило.

Но аромат движется, меняется и приходит к древесно-амбровой базе, тёплой и сладковатой, даже чуть гурманской.

Для некоторых амбродерево – синоним ругательства. Я тоже не испытываю привязанности к современным амброво-чего-то-там материалам. Но это запах поколения. Людям нравится стойкость и длинный шлейф на основе амбрового аккорда, и впечатление дороговизны «на мне богатый парфюм», которое он обеспечивает.

В Lucius всего этого сполна. Он хлёсткий, громкий, стойкий. В самом деле дорогой благородный мужской парфюм.

Оливье Кресп знает, чем нас подкупить, чтоб все сладкоежки мира бежали, помахивая банкнотами, за его духами.

По идее, Crush олицетворяет розовое пирожное макарон, и вы точно услышите хруст надламывающегося миндального безе.

Но аромат многограннее, чем круглая пироженка. Тот же Bake, бестселлер бренда Akro, можно описать двумя словами: «лимонный крем». С Crush так коротко и однозначно не выйдет.

Я представляю его вовсе не розовым, в цвет флакона, а оттенка какао. В нём преобладают ореховые и шоколадные ноты. Ганаш, миндальная мука, пралине, «Орео» милкшейк.

В розовый цвет композицию окрашивают ягодные нюансы малины и личи, и аккорд розовой воды.

Да, в Crush необыкновенно красивый аккорд розы. Кристально-росистый и тонкий, будто звон колокольчика. Я была бы счастлива, если б он со временем окреп и вышел на первый план. (Правда, тогда аромат назывался бы «Майская роза», а не макарон.)

В базе Crush становится отдалённо похож на Bake, в нём появляются сливочные оттенки крема Шантильи и лимонного курда.

Выходит, пирамида будто перевёрнута вверх тормашками. Цитрусовый крем оказался внизу, в основании, а глубокие шоколадно-ореховые ноты звучат на старте.

Я бы носила такую гурманику поздней осенью, когда дождь войдёт в постоянный ритм и размоет воспоминания о длинных летних вечерах.

Стойкость? Я до сих пор чувствую Crush с манжет джинсовой куртки, хотя носила её неделю назад.

Ай, да Кресп. Ай, да сукин сын!)

В прошлом году Comptoir Sud Pacific отметил 50 лет и в честь юбилея выпустил коллекцию из трех ароматов в концентрации Extrait de Parfum.

Помимо концентрации, их объединяет абсолю ванили в базе.

Мой Carte Blanche — про сочетание брутальности и нежности. В центре композиции мягкая кожа наппа тончайшей выделки (звучит дорого, пахнет соответственно). Где-то рядом с ней лежит букетик белых ландышей, персик (медовый османтус) и стручок ванили. (Это важно: ваниль тут — не булочка.)

Если кожаные ароматы казались вам тяжеловатыми (как мне), попробуйте Carte Blanche. Может быть, эта кожа вас покорит (как и меня).

При взгляде на флакон не могу избавиться от мысли, что это какой-нибудь Atkinson. Разве что Atkinson-овские фляги более вытянутые, а этот поприземистее и поквадратнее.

И настроение сначала тоже похоже: бодрый, конкретный, узнаваемый колонисто-можжевеловый старт.

Но Giardino Benessere сложнее колоней Atkinson’a: дальше будут не псевдо-деревяшки и не антресольная лаванда, а кисельные реки и молочные берега. Как будто все апельсины, жасминорозы и кедрово-можжевеловые веточки, обозначенные в пирамиде, плавают в теплых сливках. (Лактоны, собственно, тут для этого — они создают это теплое, тягучее, молочное.)

И ни одну апельсиновую шкурку, ни один розовый лепесток по отдельности вы из этой реки не выловите. Молоко их растворило и творчески переосмыслило.

Potamoi в переводе с греческого — божества, олицетворяющие реки. Не знаю, как выглядит божество конкретной молочной реки, но как оно (она?) пахнет, теперь знаю.

Прекрасно пахнет. (И долго, если кому интересно про стойкость — даже в жару долго. Но не удушающе.)