Школьные годы — чудесные?!

По случаю 1 сентября некоторые бьютиинсайдеры впали в ностальгию и решили вспомнить, что они носили и как красились, когда этот день еще означал для них команду «Снова в школу!».
Теперь «этот день» — тот, накануне которого в 23-00 в Москве стоят пробки у всех мыслимых «Детских миров», тот, когда ты проснешься без будильника в 8-00 из-за криков из соседней школы про «школьные годы чудесные», тот, когда ты отведешь в первый класс своего ребенка (какая мягкая ладошка…), тот, когда ты вообще не вспомнишь, что сегодня 1 сентября, потому что, как наша Юля, например, отбыл в командировку в Париж, а там свои представления о том, с какого числа должны начинать учиться дети.

Но когда-то было по-другому. И да, у нас — тоже, именно у нас, вот же что удивительно.

Яна З.

Образ «сабо на 10-сантиметровом каблуке» + белые гольфики + юбочка-плиссе, закрывающая коленки (они тоооолстые) + комсомольский значок», конечно, убийственен. Чудом обошлось без белых бантов.

Но такой парад-алле — только по случаю 1-го сентября. В мирной жизни предпочитала джинсы, клетчатые рубашки, синие китайские кеды (прообраз Converse). Правда, таскала у мамы босоножки на пробковой танкетке, вывезенные из ГДР, за что была нещадно ругана, — и снова таскала. Высота танкетки — 12 см. В совокупности с собственными 170 возвышалась над мальчиками, как останкинская телебашня над хрущевками. Пару раз навернулась с них — ржал весь класс.

В 9-м классе купила сапоги на «манной каше» — кто помнит, что это такое?:) Снять их самостоятельно не было никакой возможности — они без молнии, а у меня высокий подъем. Училка по физике требовала переобуться в сменку (подозреваю, завидовала сапогам «профессорской дочки», а что завидовать, я их купила на гонорары за заметки, хотя 180 р. на барахолке это, конечно же, запредел). Так вот, она требовала переобуться, я сказала, что не могу, она требовала поднять ногу, я подняла, она дернула меня за сапог, я слетела со стула, она отлетела с сапогом к двери, догадайтесь, какая оценка по физике была у меня в четверти. Впрочем, оценка эта, какой бы она ни, была все равно завышена.

Бьюти-арсенал тоже весь похищался у мамы. Тушь Lancôme, с золотой розой. Пудра тоже Lancôme, компактная. Лаки были, правда, мои собственные — все с ленинградского какого-то завода, ужасно прозрачные, исключительно розовые, стеклянные, похожие на леденцы «Барбарис». Полосили, как сейчас бы сказали, нещадно. А тогда говорили: «Клааааас!» Стоили 15 копеек.

Волосы то выпрямляла всем, что под руку подвернется, то спала на бигудях, то палила их, недосушенные, щипцами. Лень было ждать, когда высохнут. Запах по квартире — как будто палили кур на газовой плите. Потом зачем-то вдруг сделала «химию» — два месяца рыдала.

Сабо, кстати, носила бы и сейчас — может, только что не с беленькими гольфиками.

Оля Третьякова

То, что вы видите — мой повседневный наряд. Прозрачная блузка из шифона, супер-мини с торчащими из-под нее чулками, туфли на запредельных каблуках и обязательный крест из гематита, — все это мы с подругой (она справа — в бархатном платье, чулках и на шпильках) подсматривали в иностранных телепередачах, которые начали показывать на нашем ТВ, и носили в институт. За недостающими деталями образа ездили из Тулы в Москву в «колбасных» электричках. Соседи везли колбасу, а мы — чулки в сетку, шампунь Elseve (его рекламировала фантастическая Стефани Сеймур) и прозрачные блузки.

Во всем этом мы дефилировали вечерами по главной улице города, беседуя о Кафке, ведущих канала MTV и тантре, которую тогда только-только завезли. Шли, отмахиваясь от мужчин в малиновых пиджаках на девятках «в тон», и удивлялись: и чего это они нам так гудят вслед? Кафку им, что ли, горит с нами обсудить?

В те моменты, когда блузки с чулками были в стирке (и стирали, и даже зашивали!), приходилось выходить по-простому — в «вареных» джинсах Mavi с высокой талией, босоножках-мыльницах из мягкой, нестерпимо пахнущей китайским подвалом резины, футболках с надписью Abidos (стыдоба, особенно для студенток иняза, но времена были суровые) и крутой стрижкой «каскад» с начесом везде. Расчесать потом этот каскад, замороженный лаком «Прелесть», получалось не всегда.

Что касается косметики, то у меня была помада Lancôme, купленная в магазине «Березка» — вкусно пахнущая, в металлическом флаконе, волшебного оранжевого оттенка. Я ей пользовалась лет десять — надо было экономить. Лицо я не мазала ничем — юность моя выдалась адски прыщавой, так что вместо сыворотки, крема, консилера и корректора я смазывала кожу аптечной «Болтушкой №2», которую готовили и выдавали по рецепту дерматолога. Эта адова смесь сжигала кожу под ноль, а под ней обнаруживались новые слои прыщей.

Но зато у меня были крутые духи. Даже два флакона — Poison от Dior и «Злато скифов» производства фабрики «Новая заря». До сих пор не могу решить, какие были лучше.

Маша Ботвинина

Я была тихим сорванцом — тихо и скромно лазила по крышам и гаражам и висела вниз головой на тарзанке. Outfit — джинсы, майка, свитер. Туфли не любила. Зачем, если везде грязища, и вообще они трут! Зато тяжелые ботинки а-ля Dr. Martens вызывали восторг. У меня были красные неубиваемые Western Raiders. Кажется, я выкинула их только к концу института.

В десятом классе моя жизнь перевернулась — мне разрешили носить линзы! Я больше не очкастый ботаник, а нормальная девушка! Через полгода купила зеленые оттеночные линзы, которые усиливали мой натуральный зеленый, и чувствовала себя начинающей ведьмочкой. Но из джинсов и кроссовок все равно не вылезла.

Рисую стенгазету на выпускной. Почему я все еще в куртке — загадка)

Самой любимой вещью была кожаная разноцветная куртка с надписью Ferrari сзади. Кажется, я отжала ее у старшей сестры. Куртка была отличного качества, с шелковой подкладкой и мягкой кожей.

Среди косметики фаворитом был L’Oreal Paris — тушь, тени, тон (опять спасибо сестре)). В то же время появились их блески Glam Shine — они были почти у всех, и у меня, конечно, тоже, хотя пользоваться я ими все время забывала.

Духи были одни — L’eau par Kenzo, до сих пор ими иногда пользуюсь. Стабильно раз в пару лет покупаю новый флакон.

Тогда же в школе начала эксперименты с окрашиванием волос оттеночными красками. Сестра заматывала меня в пакет с дырками, чтоб покрасить отдельные пряди, и я ждала и ждала, когда краска подействует. Но мой натуральный темный пигмент был стоек и на такие «комариные укусы» не велся.

Лена Логинова

Училась я в очень интеллигентной гимназии, где на переменах люди дрались из-за того, кто лучший поэт: Есенин или Ахматова. Однажды моя подруга сказала, что Брэдбери — плохой писатель, и мы два урока не разговаривали. В классе я была креативным заморышем: пока одноклассницы ходили на свидания, я писала шуточки для школьных капустников.

У меня были очень сложные отношения с весом. Сначала я похудела до 39 килограмм и мечтала об округостях Моники Беллуччи. Потом поправилась до 57 и состояния пончика, но идеалом уже стала Твигги. Одевалась я при этом восхитительно однообразно: серый кардиган и серая майка-алкоголичка. Мне казалось, что я — как Стив Джобс, который так крут, что ему не до выбора одежды. На самом деле я была как ребенок-беженец: очень худая и постоянно в одних и тех же вещах.

Исторический момент: у меня нормально лежат волосы. Больше такое не повторялось, пока я их не отрастила-)

Сходства с беженцем добавляла стрижка: нечто среднее между Оливером Твистом и бухгалтером после корпоратива. Коротко подстриглась я в 9 классе, забив на особенности волос. Они вьющиеся, пушистые и непослушные, ну и что?.. При этом укладываться мне было лень: я сушила волосы феном на самой высокой скорости и приглаживала пятерней. И казалась себе невероятной красавицей (где та уверенность в своей неотразимости?!). Потом я решила отрастить волосы обратно, и до конца 11 класса страдала от вихров и торчащих перпендикулярно голове отрастающих прядей. Поводом для отращивания стало то, что меня два дня подряд в поликлинике путали с мальчиком-)

Макияж и я были вещами несовместимыми: если я использовала одновременно тушь и карандаш для глаз, то казалась себе раскрашенной, как путана. Обычно выбирала либо одно, либо другое. Тушь было лень смывать, поэтому предпочтение отдавалось карандашу. Как правило, зелено-синих оттенков или угольно-черному. И, конечно, рыжие румяна под скулу, которые я таскала у мамы. И пофиг, что моя мама была смуглой брюнеткой, а я белокожая и с русыми волосами. На мне эти румяна пламенели, как след от ожога. Но на войне со щеками — как на войне, вы же понимаете.

К поступлению в университет я отрастила волосы и покрасила их в темно-темно-коричневый цвет. Думаю, вы уже поняли, что сочетание оттенков с собственной внешностью не моя сильная сторона-) Зато наметился макияжный прорыв: я начала играть в КВН, и на выступления приходилось краситься. Сначала я делала это страшно неохотно, а потом втянулась.

Юля Гребенкина

Этот выпускной в школе — один из самых счастливых дней. Казалось, что унылая школьная жизнь закончилась, а дальше все будет по-другому. А еще мне казалось, что я ужасно некрасивая и мне надо прикрывать мои худые руки, худые ноги, скрывать отсутствие груди пушапом, ну и т.д. Сейчас гляжу и думаю — и чего мне не нравилось? -)

Юбку на выпускной мне шили на заказ — никаких красивых платьев тогда практически не было, а если и были, то они предполагали наличие каких-то форм. А их отсутствие у меня было жесточайшим комплексом — я вообще хоть как-то расслабилась, только когда открыла для себя лифчики с поролоном. Смешно, что сейчас я своей грудью горжусь и пушапы каждый день не ношу.

Под маминым давлением я пыталась носить каблуки или хотя бы обувь на платформе. Память сохранила яркое воспоминание, как я на втором курсе в супермини ковыляю на своих ножках «голодающей Поволжья», как называл меня папа, за своим а-ля первым бойфрендом в босоножках на каблуке -)) До чего приятно выкинуть из своей взрослой жизни такие ненужные вещи, как пушапы и каблуки!

Я одна из первых в классе — лет в 12 — начала красить ресницы, потому что казалась себе бледной немочью, которой надо хоть как-то глаза выделить. Но если к десятому классу у нас многие любили черными тенями мрачно подвести глаза, то мой мейк так и остался минимальным — какие-нибудь кремовые тени L’Oreal Paris, черный карандаш, тушь Maybelline, блески в тюбике Lancôme (помню, сохла над ними), помада целого одного оттенка (я красилась одной и той же целых ДВА года!) и обязательно корректор Oriflame двухсторонний (зелено-бежевый) — прыщи замазывать, а потом и синяки под глазами с крыльями носа. Тональный крем у меня так и не прижился за все годы учебы — все казалось, что он от меня отдельно, а я — отдельно, и как мама ухитрялась его наносить незаметно, оставалось загадкой.

Я ходила к маминой парикмахерше на мелирование, но волосы мои мне все равно виделись неудачными и поврежденными (привет рекламе), а лоб — слишком высоким (из-за него я комплексовала тоже). Только на третьем курсе я придумала покраситься не в светлый тон, а потемнее — к выпускному в институте вышло вполне себе ничего -)

Лена К.

Примерно в 8 классе я поняла, что новинки косметики занимают меня не меньше, а может, и больше стопки учебников. Карманные расходы делились в пропорции — половина на кино, половина на глянцевые журналы. И если сегодня за порцией красоты можно заскочить в интернет, тогда приходилось сторожить журнальные киоски с 25-го числа каждого месяца. К концу следующего «Воги» и «Гламуры» еле дышали, а по приобретенным знаниям я, кажется, могла конкурировать с любым бьюти-журналистом)

За три года я перепробовала и бирюзовые тени, и фуксию на губах, и все вместе. В памяти живы отени-однушки Bourjois, их же бронзер в виде плитки шоколада (использовала его целую вечность и дико расстроилась, когда он потерялся), Dream Matte Mousse от Maybelline, лаки Golden Rose, и ныне исчезнувшая в небытии марка MIA. Еще помню, как благоговела перед бабушкиными палетками Dior в синих футлярах. Даже если это были не самые идеальные тени, они все равно были самыми идеальными. Ароматы — отдельная песня. Еще до Green Tea Elizabeth Arden, The One Dolce & Gabbana, 212 Carolina Herrera и похожих друг на друга Escada были гурманские «Ив Роше». Зачем женщины душатся своими горькими Шанелями, если можно благоухать, как ягодное пирожное?))

В целом, я не совсем понимала, с каким внешним видом себя ассоциирую — но подозревала, что совершенно точно не с тем, который смотрел на меня из зеркала.

В 16 лет я переехала жить в почти незнакомый мне город, и чем ответственнее я становилась, тем кардинальнее, как будто в противовес, менялся мой внешний вид. Я сменила балетки на шпильки, натуральный цвет волос — на жгучий брюнет, обстригла челку, отрастила челку, стала блондинкой. Что удивительно, в любом из этих образов я чувствовала себя комфортно. Видимо, побеждал то красный диплом и томик Франсуазы Саган, то любовь к танцам, то стопки тех же Vogue и три часа «подиума» три дня в неделю в школе моделей. Макияж пришел к равновесному дзену. Тон, брови, тушь, скульптор — моя программа на каждый день и сегодня.

Потом попала на серьезную работу. Каждый день — анализ рынков стали, процедуры закупки, поставки металлопроката и непредвиденные обстоятельства. Блондинкой в этой сфере не проживешь, разве что снисходительно махнут рукой. Итог — родной цвет волос, красная помада и красный портфель. От себя не убежишь)

К моменту появления на бьютиинсайдере я четко определилась с тем, что мое — это натуральный цвет волос и немногоцветный макияж. В постоянной косметичке всего пять-шесть средств на все случаи жизни, только очень редкие новинки вызывают вожделение. В целом, сегодняшнее «хорошо» — намного проще вчерашнего.

А вы как ходили в среднюю школу? Чем пахли? Чем красились? И что чувствуете, разглядывая школьные фотокарточки?

Читайте также:

Вся правда про меня. Откровения Яны З

С днем рождения, Юля, с днем рождения нас!

Нам 5 лет! Вспомнить все

Балаяж: отзывы