Как я научилась злиться
А также ругаться, плакать, быть противной — и не чувствовать за это вину. Оля Третьякова — о своем превращении из «прекрасной девочки» в «невыносимого человека». Зато счастливого. Ну, почти.
Привет, я Оля, мне 45 лет. Я смотрю программу «Проект Подиум» и плачу. Причина? Проиграл хороший дизайнер и, прощаясь, говорит очень трогательную речь. Он плачет, жюри плачет. Ну и я тоже.
Раньше внутренний голос сказал бы мне: а ну-ка, утри сопли. В мире каждый день умирают люди. Идут войны. Жизнь тяжела и несправедлива. А ты тут плачешь из-за какого-то телеперсонажа?.. Хотя нет, внутренний голос сказал бы не «плачешь». Он бы сказал – «скулишь». Или «ноешь». И обязательно прибавил: как же тебе не стыдно быть такой размазней, Оля. Тряпка, вот ты кто.
Я считаю, что мое детство было счастливым. Все каникулы я проводила у бабушки с дедушкой. Оба пережили войну: дедуля — на фронте, бабуля — в тылу.
Война их закалила, и из нас, внуков, они воспитывали стойких оловянных солдатиков. Особенно из меня, потому что с будущей женщины спрос больше. Меня назвали в честь бабушки, и именно мне бабушка передавала житейскую мудрость.
Мудрость была такая:
- Никогда не плакать и не жаловаться. Тебе трудно? Всем трудно.
- Быть слабой и болеть — стыдно. Дела не ждут.
- Главное, чтобы был порядок — и в доме, и в голове.
- Кричать и злиться — плохо и некрасиво, воспитанные люди так себя не ведут.
- …И не ссорятся, ведь ссоры — это ржавчина, разъедающая любые отношения.
- Никогда не ищи виноватых. За все, что делаешь, ответственность лежит только на тебе.
- Что-то не получилось? Значит, плохо старалась.
- Труд — лучший отдых.
- Не расслабляйся, всегда будь в идеальной форме — враги не дремлют.
Моя бабушка пережила войну, но война никуда от нее не ушла. Она продолжалась в бабушкином сердце. И я, ее единственная внучка, тоже научилась воевать. Прежде всего — с собой. Со всем, что считала в себе неправильным. Постепенно правила жизни бабушки, которые она даже не озвучивала, но по которым жила, стали моими.
Только через много лет я поняла, что из-за них в моей жизни не случилось важных вещей. Например, дружбы. Ведь чтобы дружить, нужно открываться, делиться эмоциями. А как делиться тем, о чем не имеешь представления? Люди знали меня — вежливую, воспитанную, никогда не повышающую голос, спрашивающую о делах и внимательно выслушивающую ответ. Они думали, что я приятный человек, но я считала себя обманщицей: внутри я была злобной, депрессивной брюзгой. Мне казалось, узнай люди, какая я на самом деле, они бы ни за что не стали со мной общаться. Так что я на всякий случай держалась от них подальше.
С отношениями была та же история: я всегда держала себя в форме и была терпелива к любым сложностям. Улыбалась, даже когда хотелось стукнуть человека по голове сковородой. И решительно не понимала: зачем мне вот это все?
Я никогда не плакала — даже на похоронах близких и знакомых (кроме, кажется, двух случаев). Не только потому, что плакать — слабость и стыдно. Мне казалось, если я начну, то никогда не остановлюсь. Через мои слезные каналы пройдет и выйдет вся вода земли и неба.
Нельзя сказать, что от правил были одни минусы. Корсет, в котором я жила, помогал держать осанку. Не рассыпаться, даже если вокруг творился Апокалипсис. Не терять голову, даже если все к этому располагало. Быть стойким солдатиком, а значит, молодцом.
И главное: пока я была в этом корсете, никто на свете не мог сделать мне больно. Прекратить любые отношения всегда было легко: раз и готово. Я никогда не звонила бывшим, не пыталась снова наладить отношения с теми, кто ушел из моей жизни, не искала одноклассников. С глаз долой — из сердца вон. Ни воспоминаний, ни сожалений.
Психологический этап
Я пришла к психотерапевту, когда у меня родился ребенок. К тому моменту у меня с миром сложилась договоренность: я ни на кого не претендую, и никто не претендует на меня. Мы живем с другими людьми мирно и ровно, как соседи.
Но появление сына все изменило. Впервые кто-то настолько во мне нуждался, что без меня мог бы умереть. Причем нуждался все время, каждую секунду. Меня съедала ответственность: если я отвлекусь, то лишу ребенка внимания. И кто я тогда? Плохая мать, вот кто. В какой-то момент мне показалось, что в моей жизни совсем не осталось меня. Так что я пошла к специалисту, чтобы он помог мне к себе вернуться.
Увы, терапия оказалась для меня бесполезной. Можно научить человека искать опору извне, если только не он сам себе опора. А я так привыкла к тому, что на моей стороне – только я сама, что срослась со своим корсетом. Знаете, иногда вокруг дерева ставят железную ограду, чтобы оно не разрасталось. И дерево постепенно в нее врастает. Да, ограду можно вырезать. Но не факт, что дерево после этого выживет.
Оказалось, что я как раз такое дерево. Все годы, пока я ходила к психотерапевту, я держалась за железную оградку, чтобы не рассыпаться. Говорят, терапия начинается, когда прорываются слезы. Моя так и не началась.
Не знаю, как так получилось, что я оказалась в числе студентов Московского Гештальт-института. Для меня это до сих пор загадка. Помню, как сидела в зале для лекций перед плакатом, на котором были написаны названия эмоций: радость, гнев, злость, тревога, умиротворение, счастье. И не понимала, как люди, к примеру, различают голод и злость? Я вот до сих пор не могу. И когда злюсь — ем. Смешно: человек, отключивший себе доступ к эмоциям, пришел учиться гештальту, где основной вопрос звучит как «что вы сейчас чувствуете?».
Зомби и я
Всю взрослую жизнь я люблю истории про нежить, зомби и вампиров. Мне всегда казалось, что у меня с ними много общего. Я выгляжу как обычный человек, но на самом деле – секрет! – я неживая. Я и сама писала истории. Их тема всегда была одна: зомби или вампир пытается понять, что это такое – быть человеком?
Потому что я ведь делала все то же самое, что и остальные. Работала, строила карьеру, встречалась и расставалась, общалась со знакомыми, ходила на концерты, в кино и на свидания.
Я старалась всё делать идеально и выкладываться на 100%. Думаю, бабушка бы мной гордилась. Но почему мне все время казалось, что я живу не своей жизнью?
Фриланс и жизнь
Кажется, моя жизнь — настоящая жизнь — началась в тот момент, когда я ушла из офиса. У меня всегда был режим. Я точно знала, когда нужно проснуться утром, что съесть на завтрак, сколько времени потребуется добраться до работы. Что я буду делать вечером в будний день, а что — в выходной.
И вдруг оказалось, что режим бесполезен. Мне не нужно идти на работу, мне нужно ее искать. И каждый день это будет по-разному. Да и вообще каждый день теперь будет разным — какой-то лучше, какой-то хуже.
Выяснилось, что мне нужно организовать пространство, в котором я жила — а потом начала и работать. Что мне нужно заново выстроить отношения с ребенком. Потому что теперь у меня появились время и силы не только воспитывать и развивать, но и интересоваться, о чем он думает и чего хочет. И задавать те же вопросы себе.
Это оказалось так странно. Поначалу мой внутренний зомби, кажется, стал еще мертвее, чем был. Что он чувствует? О чем думает? Чего хочет?..
Он думал — год, не меньше. За это время я поправилась на пару размеров, потом похудела, потом снова поправилась. Нашла работу редактором в кино. Пришла в Beauty Insider.
А потом зомби решил, что хочет на бокс.
Чтобы вы понимали — на тот момент я была самым неспортивным в мире человеком: пропускала физкультуру все школьные годы, а на спорт не могла смотреть даже по ТВ. Но я пришла в боксерский клуб, надела перчатки и ударила по груше. Потом еще. И еще. Буквально не могла остановиться. Помню, от нагрузки мне стало плохо и пришлось выпить воды с сахаром.
А вечером я расплакалась из-за какой-то ерунды. Слезы были злые, как удары по груше, и легче от них мне не стало. Так что я поплакала еще. И опять. И снова. И о чудо, из моих глаз не вылился Тихий океан.
Через несколько недель, а может, месяцев мы впервые поругались с ребенком. Он не захотел идти в школу, а я не могла допустить такого нарушения порядка. Слово за слово — через 10 минут мы орали друг на друга, выпучив глаза. А потом обнялись, поплакали, помирились и нашли компромисс.
И никому за это не было стыдно.
Для меня тот случай стало откровением. Значит, можно поссориться — и ничего страшного не случится? Тогда зачем я продолжаю улыбаться, когда злюсь?
В какой-то момент я довольно сердито сказала знакомой, которая не прислала мне вовремя нужный текст, что она неправа. Что она подвела меня, и что мне это не нравится. В ответ услышала, что в последнее время я стала какая-то противная. Вот раньше была такая хорошая — никогда не сердилась, всегда входила в положение.
И тогда я поняла, что не хочу больше быть хорошей. Я хочу быть счастливой.
Знаю, что ничего не знаю
Вот вроде бы мы все всё знаем про границы, про бережное отношение к себе и необходимость прислушиваться к собственным желаниям. Я ведь даже отучилась на психолога, чтобы разобраться в терминологии. Но почему, когда доходит до дела — своего личного дела — все это так чертовски сложно применить на практике?
Почему детские установки так сильны, что годы взрослой жизни и многие часы психотерапии бессильны? Почему для того, чтобы почувствовать себя человеком, нужно сорок лет пробыть нежитью?
Я не знаю.
А может, все дело в боксе? Эндорфины, выброс эмоций, возможность наконец-то сосредоточиться на теле, которое не ощущаешь, пока не живешь? И вуаля — снова чувствуешь себя человеком. Или, может, у терапии есть отложенный эффект — она как зерно, прорастает, только попав в подходящую почву? А может, дерево все-таки может выжить без железной опоры?
И снова — я не знаю.
Но за последние несколько лет я постепенно научилась плакать без чувств стыда, злиться без чувства вины, не бояться болеть и не стесняться просить помощи. Давать себе право на ошибку — и не считать, что все должно идеально получаться с первого раза. Нести херню и не переживать за каждое сказанное слово. Не всегда, нет. Это было бы слишком сказочно. Но точно чаще, чем раньше.
Мне хочется дать вам какой-то волшебный мотивационный совет из серии «прислушайтесь к своему сердцу, спросите себя, что вам нужно на самом деле — и твердо идите к своей цели». Но в том и дело, что я больше не могу составлять маршруты, планы и правила. И тем более им следовать. Они достали меня, понимаете?
Остается надеяться, что, когда слушаешь свой внутренний автопилот, то и без внутренних правил не свернешь с пути. Куда этот путь ведет? И в третий раз — я не знаю. Думаю, разберусь по дороге.
Читайте также:
(77 оценок, среднее: 4,69 из 5)
Загрузка...
Комментировать
95
